На прошлой неделе на Корреспондент.net состоялся чат с известным украинским писателем-сатириком и художником Лесем Подервянским и журналистом, актером Миколой Вереснем. Вслед за видеозаписью чата Корреспондент.net размещает его текстовую версию.
Отвечая на вопросы читателей Корреспондент.net Подервянский и Вересень рассказали о ближайших спектаклях по мотивам пьес Подервянского, о том, чего не хватает украинской литературе и как сделать отечественную культуру модной, пообщались на тему политики и оценили ситуацию в стране.
Чат с Лесем Подервянским и Миколой Вереснем
– Как Вы относитесь к свободному распространению аудиозаписей Ваших пьес в интернете?
Лесь Подервянский: Отношусь к этому, как к неизбежности. В связи с тем, что есть интернет, нужно констатировать, что авторскому праву пришла хана. Поэтому надо это принять и с этим надо жить.
– Почему Вы перестали писать сатиру? Считаете это недостойным или утратили интерес?
Лесь Подервянский: Тут налицо путаница в терминологии. Потому что сатира предполагает какое-то высмеивание и некоторое даже морализаторство каких-то негативных явлений нашей жизни. Там очевидно, что в пьесах нет этих элементов, значит, нет и ответа на вопрос.
– Скажите, кого или чего, по Вашему мнению, не хватает украинской современной литературе?
Лесь Подервянский: Ну, украинская современная литература только начинается развиваться и говорить поэтому рано. Ну, не пишет только ленивый здесь. Пишут все, и, думаю, что количество когда-нибудь перерастет в качество. Когда это будет, я не знаю, но на самом деле сейчас в общем никто хорошо особенно и не пишет. Времена литературы, боюсь, миновали. Да и не читает особо никто.
– Планируются ли постановки Ваших пьес, как это произошло с Павликом Морозовым? Ждем с нетерпением, успехов Вам и вдохновения.
Лесь Подервянский: 16 апреля в семь часов в помещения киевского Crystal hall состоится спектакль, мега-спектакль, Сни Васіліси Єгоровни. Микола тоже будет в ней принимать участие. Будет принимать участие почти вся наша труппа, которая была задействована в Павлике Морозовом. Там будет шесть или семь пьес. приходите, посмотрите.
– Лесь, скажите, пожалуйста, Вас на улице люди узнают? Если узнают, то какая первая реакция у них?
Лесь Подервянский: Бывает, что узнают, и хотят бухнуть. С непристойными предложениями никто не приставал пока.
– Лесь, добрый день! Как Вы относитесь к суржику : как в творчестве, так и в реальной жизни?
Лесь Подервянский: На самом деле суржик хорош тем, что на самом деле он существует в реальности. И, нравится это кому-то или нет, он есть. А если он есть, такое явление, то с ним нужно считаться. Нельзя игнорировать и делать вид, что его нет. Я считаю. что суржик – один из языковых диалектов нашей огромной страны, поскольку наша страна очень большая, в ней есть всякие деалектизмы, полонизмы,и подобные вещи, и люди в Западной и Восточной Украине разговаривают на разных языках, и это абсолютно нормальное явление. Если Вы будете в Германии или Франции, там то же самое: баварцы общаются таким говором, что швабы их не понимают, и наоборот. То же самое происходит и во Франции, и в Великобритании, везде так же, и это абсолютно нормальное языковое явление.
– Бывает ли так, что поведение или поступки наших чиновников напоминают Вам героев Ваших произведений? Если да, то кто и кого?
Микола Вересень: Я думаю, что любые попытки объединить современную политическую ситуацию, скажем так, не очень идеальную, с тем, что делает Лесик, или с тем, чем мы вместе занимаемся – я имею ввиду разные постановки его произведений – это не связано друг с другом. И мы заметили еще тогда, когда ставили Павлика Морозова, что многие люди почему-то решили, что это будет что-то на злобу дня. Что это будет что-то такое для высмеивания, сатира на существующий общественно-политический строй. Но я хочу разочаровать: все, кто политически неспокойны, не ходите на спектакли, потому что вы там ничего такого не найдете. Почему-то бедную Вольнову, которая у нас играет, обвинили в том, что она имитирует Азарова, а она просто так разговаривает. Я не думаю, что она знает, кто такой Азаров, потому что это другой мир, это люд, которым не очень интересна политика.
Лесь Подервянский: Нам она не интересна. Пусть ею занимаются те, кто ею интересуются, и у них получается то, что вы сами видите. А у нас получается совсем другое.
– Очень нравится Казка про Рєпку та про масло. Часто цитирую фразы из Ваших пьес. Вопрос таков: правда ли, что Вы начинали писать свои произведения с соавтором? Мне такое говорили.
Лесь Подервянский: Нет, это неправда.
– Лесь, не планируете ли Вы выйти в интернет (блог а Facebook, Twitter), а то у Вас даже официального сайта нет, а так хочется и там следить за Вашим творчеством?
Лесь Подервянский: У меня там есть блог, который молчит. Этот блог мне соорудила моя дочка Настя, она мне сказала: папа, пусть у тебя будет блог. Вот у меня там есть блог. А что делать с этим блогом я не знаю, потому что я интернетом не пользуюсь. Но вы можете туда зайти и посмотреть, там, по-моему, надо через Википедию как-то.
– Микола, вопрос к Вам: куда Вы делись из эфиров?
Микола Вересень: Нет, это вопрос не ко мне, это вопрос к хозяинам и менеджерам каналов. Это к ним вопрос.Я всегда есть. Бывают, достаточно часто бывают предложения, но они все какие-то очень не серьезные, и у меня такое впечатление, что современный ТВ-менеджмент сам не знает, чего хочет. Есть такая фраза, которую люди часто используют, но не очень сильно погружаются во время использования: он знает, что он делает (или она). Очень важная фраза, кстати. У меня [сложилось] впечатление, что в Украине все начальники, начиная от начальника страны, не знают, что они делают. И, если вы никакой не начальник, то с вами интересно, вы уже знаете, вы каким-то образом реагируете на то, что происходит, а вот как только становитесь начальником, у вас какая-то там лоботомия происходит в голове. Или, может, наоборот: перед назначением на должность начальника его спрашивают: “ты соглашаешься на лоботомию?”, если он соглашается, то ему делают лоботомию, и он идет в начальники.
Лесь Подервянский: Мне кажется. что она сделана еще при рождении.
Микола Вересень: Ну, короче, есть предложения. На рынке достаточно интересно сейчас. Но все они сейчас хорошо занимаются выборами парламентскими, у меня такое впечатление. и поэтому им не до качественных программ. Хотя, кто знает. Але! Я есть! Я есть!
– Господин Лесь, можно ли будет посмотреть Ваши спектакли в Одессе, и не работаете ли Вы сейчас над написанием новой пьесы – если да, то на какую тему?
Лесь Подервянский: Ну, насколько мне известно, менеджмент Crystal hall, в котором будут пять, а потом еще пять – всего десять – премьерных спектаклей, заинтересованы в том, чтобы сделать тур по Украине с этими спектаклями, а насколько им это удасться, этого я не знаю. Хотелось бы. Я люблю Одессу, и с удовольствием там бы выступил.
– Есть ли в Украине деятели культуры, которых можно назвать совестью нации?
Лесь Подервянский: Вот она сидит [указывает на себя и смеется-ред.]
– Вопрос к Лесю: почему рядом с Вами сидит Микола Вереснь и пьет кофе?
Микола Вересень: Во-первых, я пью чай, а он пьет кофе.
Лесь Подервянский: Потому что сегодняшнее интервью касается проекта, который мы делаем все вместе. Именно поэтому я здесь. Поскольку мы уже не один год вместе плодовито работаем и выпиваем на ниве театра… Микола будет играть ключевые роли в этой пьесе.
– Как Вы относитесь к тому, что Ваши пьесы попадают в руки некоторых школьников, и те потом едва не цитируют их, но при этом передают не суть, не идею, а отрывки текста с матерными словами?
Микола Вересень: Подонок. Развращает молодежь.
Лесь Подервянский: Я отношусь к этому позитивно, потому что люди вообще что-то читают, и это всегда хорошо. Насколько мне известно, часто и взрослые люди также не всегда понимают тот бекграунд, который там есть. И, возможно, чем раньше начать читать, тем лучше.
Микола Вересень: Нет, ну если вспомнить ту пьесу, Павлика, то было очень интересно смотреть: в зале абсолютное меньшинство людей обращали внимание на брань, единицы смеялись, а абсолютное большинство людей, 95%, смотрели так, как надо на это смотреть.
Лесь Подервянский: Тем более я точно знаю, что не я научил украинцев материться и тем более не я научил этому детей. И я точно знаю, что каждый порядочный ребеночек из интеллигентной семьи, если он три раза сходил в детский сад, на четвертый раз он уже знает все. Я это все просто знаю по своему внуку.
– Лесь, скажите, пожалуйста, откуда Вы черпаете вдохновение?
Лесь Подервянский: Я черпаю вдохновение из повседневности. У меня просто достаточно внимательное ухо и зоркий глаз, и я подмечаю какие-то вещи, которые, может быть, остаются без внимания у остальных. Ничего такого особенного.
– Правда ли, что Ваши первые пьесы были записаны от скуки во время службы в армии?
Лесь Подервянский: Ну, скука и служба в армии – вещи совершенно не совместимые, потому что в армии некогда скучать. Наоборот – в армии очень весело, и я всем советую туда пойти. Ну, не всем, по крайней мере тем, у кого есть большие творческие амбиции. Потому что рядовому человеку там абсолютно нечего делать – потерянное время. А человеку. который хочет быть писателем, живописцем, композитором – он обязательно должен пойти в армию. Потому что это полезно для творческой головы. И правда, я должен сказать, что атмосфера армии действительно вдохновляет не только на написание пьес, но и на много чего.
– Лесь, приглашают ли Вас на корпоративы? Дорого берете?
Микола Вересень: Дорого. Если приглашают [Смеется].
Лесь Подервянский: Баснословно дорого. Вообще-то, не очень приглашают.
– Давно ли Вы знаете Анну Герман? Как она?
Лесь Подервянский: Да я ее вообще не знаю. Я с ней не знаком.
Микола Вересень: Я знаю.
– Как Вы относитесь к ущемлению прав русскоязычного населения в восточных областях Украины и Крыму?
Лесь Подервянский: Так кто их там ущемляет? Покажите мне ущемленного дверью или еще чем-то русскоязычного. Я, может, даже выпью с ним водки, и спрошу, да, чем ты ущемлен.
– Где происходят события пьесы Нирвана или это выдуманный населенный пункт?
Лесь Подервянский: Действия пьесы происходят в котельне. Это замкнутое пространство котельни, в котором бухают друзья.
– Можно ли услышать в Вашем исполнении прямо сейчас экспромт в Вашем фирменном стиле о сегодняшнем состоянии Украины?
Лесь Подервянский: Ну нельзя, ну как же… Да и, собственно, сегодняшнее состояние Украины, уже, по-моему, 20 лет это состояние у Украины. И я не думаю, что для меня это интересно. Меня не волнует политика. Вообще, тебе не кажется [обращается к Миколе Вересню], что украинцы слишком заполитизированные? Существует множество более интересных событий, чем политика.
Микола Вересень: У меня сложилось мнение, что интернет-сообщество более заполитизированное…
Лесь Подервянский: Та не только.
– Недавно прочел о Ваших планах экранизировать одну из пьес. Как Вы относитесь к кинематографу в целом, какая эпоха в кино Вам больше нравится и чью работы Вы считаете шедеврами?
Лесь Подервянский: У меня не было никогда планов экранизировать мои пьесы, тут, опять таки, какая-то ошибка, потому что пьесы не нужно экранизировать, пьесы нужно ставить в театрах. Экранизировать нужно сценарии. Тут, наверное, произошла путаница, потому что сценарий у меня есть, и для того, чтобы его экранизировать, всего таки и нужно, что бабло. Но, поскольку это мало кого интересует, то вот пока Украина как-то без кино. А то было бы хорошее кино. К кино я отношусь очень позитивно. но я не могу сказать, что у меня есть какие-то предпочтения. Мне нравится много чего, и абсолютно разное, как среди того, что было сейчас, так и среди того, что было когда-то. Я люблю и Годара, и Французскую новую волну, и итальянский неореализм, и Куросаву, и, между прочим, я люблю голливудские блокбастеры тоже. Как бывает сладко сидеть и жрать поп-корн и смотреть на здоровую гориллу. И вестерны я тоже люблю, и Леона [Киллера] и все остальное. Я обожаю все это. Мне трудно на чем-то сотановиться.
– Лесь, всегда хотел спросить: может ли так быть, чтобы масла было достаточно?
Лесь Подервянский: Ну мы дожились. Масла просто навалом.
– Купаться или не купаться?
Лесь Подервянский: Это дзенский вопрос, и мастер дзена, наверное, решил, что купаться не надо, потому что в дзене и даосизме всегда недеяния преобладают над деяниями. Тем более, что сейчас холодно.
Микола Вересень: Ответ – не купаться.
– Господин Подервянский, не планируете ли создать свою партию? Я бы за Вас голосовал.
Лесь Подервянский: Так я и так являюсь членом партии. Я – член Партии сала. Меня приняли в члены Партии сала в музее Сало во Львове. И меня даже не спросили, хочу ли я быть им – мне там вручили членский билет. Так что я уже являюсь членом Партии сала.
– Будет ли продолжение пьесы Место встречи изменить нельзя, ведь в конце герой говорит: “Ну что, встречаемся завтра?”
Лесь Подервянский: Нет, там уже точка поставлена. Кстати, эта пьеса тоже будет у нас.
– Читая Ваши произведения, находишь в них достаточно жесткие, но часто меткие и уместные интересные мысли, что приятно. Однако в Ваших произведениях их отдельно без брани не найдешь. Почему? С чем связано частое употребление матерных слов в Ваших произведениях? Не является ли это одним из способов привлечения читательской аудитории? Думаю, без таких слов Ваши произведения не станут менее популярными, или станут? Так может без брани?
Лесь Подервянский: Надо понять одну вещь: авторской речи там почти нет, там разговаривают персонажи, а мои персонажи разговаривают именно на том языке, на котором они разговаривают, на котором они привыкли разговаривать. Если я, например, вложу им в уста изысканный, литературный язык, на котором, я знаю точно, разговаривают священники греко-католичкой церкви в Украине, – мне никто не поверит. Это будет неправда. И я пишу только правду. Я когда был в армии, захотел там читать. И я пошел в библиотеку, и в библиотеки я захотел взять книгу об армии, потому что я хотел сравнить то, что пишут об армии, с тем. как оно на самом деле. И в книге было написано так, что старший лейтенант, когда обращался к ефрейтору, он говорил: “Ефрейтор, подойдите, не будете ли Вы так любезны” [Смеется]. Это было достаточно странно, потому что в моей армии старший лейтенант обращался к ефрейтору совсем другими словами. И тут я подумал, что, возможно, в этом есть неправда. В этом и есть коллизия. Поэтому нужно, чтобы персонажи разговаривали на том языке, на котором они разговаривают и в жизни. И все, здесь нет никакого секрета.
– Были слухи, что Вас заставили озвучивать станции киевского метро, и что Вы отказались. Это так?
Лесь Подервянский: Да, такое было. Мне казалось это несерьезно. Почему я буду озвучивать метрополитен: “Двері зачиняються, наступна станція – Арсенальна”. Нет никакого творчества здесь, это тупо. Это может делать кто угодно. Это может сделать слесарь Вася. Вот если бы мне позволили самому что-то придумать, вот это, возможно, да. А так, читать чужие тексты я не буду. Вот ты согласился б [Миколе Вересню]?
Микола Вересень: Нет. Если бы, действительно, сказали, чтобы что-то придумать, то безусловно согласился б.
– Приглашали ли Вас в Comedy Club?
Лесь Подервянский: Меня не приглашали. А если бы пригласили, я бы не пошел.
Микола Вересень: И я бы не пошел. Нет, меня приглашали однажды в Киеве просто посмотреть на это, и я посмотрел. Но дальше буду молчать. Это какой-то странный формат, понимаете, который… ну, это долго рассказывать.
Лесь Подервянский: Я могу это сформулировать так: я вообще не люблю шутки, я не люблю, когда меня хотят насмешить. Я считаю, что жизнь намного смешнее, чем шутки. Зачем вообще шутить, зачем?
– Лесь, читаете ли Вы свои давние пьесы для наслаждения в компании друзей или еще где-то? Кто такой Мурзик Васильевич и откуда он взялся?
Лесь Подервянский: Мурзик Васильевич – это кот, и это образ такого идеального героя, который думает, что у него нет недостатков, но потом он обосрался, как всем известно. И на примере Мурзика Васильевича ясно, что не надо думать о себе, что ты большое цабе. Определенное морализаторство есть в Мурзике Васильевиче. Он хвастун.
Микола Вересень: Он [Лесь Подервянский] не читает свои произведения в кругу друзей, это я вам сказать могу. Никогда не слышал.
– Господа, какие для Вас сейчас существуют табу, и от каких из них Вы хотели бы избавиться (личные или общественные)?
Микола Вересень: Черт его знает. Я обычно на Крещатике не какаю и не писаю – может, это и есть такое табу, в театре оперном я не хохочу очень громко, штанов не растегиваю перед дамами. То есть, да, есть какие-то табу, я так думаю [Смеется]. А вот так я даже не знаю, есть ли. Я по большому счету никогда над этим не думал. Жил себе и жил.
Лесь Подервянский: Ну, я тоже так же. Меня еще родители, дедушка с бабушкой приучили, что надо быть более менее цивилизованным, не плевать себе под ноги, и не говорить после каждого слова слово “бл*дь”: я, “бл*дь”, пошел, “бл*дь”, в гастроном, “бл*дь”. Это не есть хорошо, да. Это не то, чтобы табу, просто это неинтересно. Что касается искусства, то в искусстве никаких табу быть не может. Здесь просто надо придерживаться мировой практики: в цивилизованных странах есть только два табу – это убийство и детская порнография. Например, на сцене нельзя никого убивать. например, там курицу или ежика, нельзя, потому что это некрасиво. Ну и детская порнография, понятно почему. Все остальное – искусство оперирует всем.
– Какой политик для Вас является позитивом, а какой – негативом?
Лесь Подервянский: Позитивом является Рональд Рейган, Маргарет Тетчер, Наполеон Бонапарт, Юлий Цезарь, Александр Македонский. Негативом является все остальное, что на них непохожее.
– Украина ближе к Востоку или Западу?
Лесь Подервянский: Очевидно, что к Западу. Надо посмотреть на карте, и очевидно, что Украина находится в западном полушарии, если есть такое полушарие, цивилизационное.
– Лесю, если бы Вам предложили написать речь для Януковича, Вы бы взялись?
Лесь Подервянский: Ну почему нет? Это интересное задание. Другое дело, во что бы он ее превратил бы.
– Может ли, на Ваш взгляд, украинская культура стать модной, как это произошло, например, с балканской? Нужно ли что-то делать для этого, или эот самостоятельный процесс, не слишком зависящий от самих творцов?
Лесь Подервянский: Это интересный вопрос, конечно. Для того, чтобы она стала модной, такой как балканская, нужно, во-первых, иметь Эмира Кустурицу и иметь Бреговича, а также нужно иметь Милорада Павича, который написал Хазарский словарь. Вот я вам назвал три фамилии. И, кроме того, что надо иметь вот трех таких персонажей по уровню таланта, нужно иметь какие-то возможности для того, чтобы этот талант стал известен всему миру. То есть, Кустурица должен снять фильм, а для этого нужны деньги, Брегович должен написать к этому фильму музыку, и вот это все. Но на самом деле ничего такого сложного, чего бы не могло быть, я не вижу.
– Лесь, считаете ли Вы свой голос уникальным, поскольку только с Вашим голосом воспринимаются Ваши произведения? Вам этот голос перешел по наследству?
Лесь Подервянский: Ну, да, от этого… от Карузо мой уникальный голос 🙂
Микола Вересень: Вы даже еще не знаете, как он поет! М-м-м..
Лесь Подервянский: Или может еще от Паваротти.
Микола Вересень: Ну, во-первых, я протестую. Потому что произведения Подеревянского на сцене ставят, и там – актеры, и ничего. Так что, (обращаясь к Лесю) твои произведения возможны даже в моем исполнении, чтоб ты знал 🙂
Лесь Подервянский: Да я вообще против таких формулировок.
– Какова судьба подаренных Вам картин Нирвана и Репка?
Лесь Подервянский: Они у меня в мастерской. Находятся в мастерской. И я на них смотрю.
– Скажите, пожалуйста, когда будут созданы новые пьесы и в каком формате, печатном или аудио?
Лесь Подервянский: Ну, этого я сказать не могу. Потому что я, как бы, пишу не регулярно. Вот как посетит какая-то мысль – пишу, а не посетит – не пишу. А поскольку чаще не посещает, то чаще не пишу, чем пишу.
Микола Вересень: Вот же наговорил уже…
Лесь Подервянский: Я не без недостатков.
– Як Ви ставитесь до москалів?
Лесь Подервянский: Я их обожаю.
Микола Вересень: Обожаю! Да.
Лесь Подервянский: Прижал бы всех к своей груди. Но ненадолго.
Микола Вересень: До посинения… 🙂
– Есть ли у Вас любимый персонаж и персонаж, похожий на Вас самих?
Лесь Подервянский: На меня – нет. Я не писал автобиографию. Вот. А что касается любимого, не знаю, я их всех люблю. Хочу, чтобы все поняли, для меня невозможно, хотя, возможно, для кого-то это и возможно, – писать о том, чего не любишь. Поэтому, я считаю, что у меня почти совсем нет негативных персонажей. У меня вы не найдете ни единого, например, полковника КГБ, ни единого стукача. Про людей мне неприятных я не пишу, а все остальные мне и дороги и милы – считаю, что все они прекрасные люди. Хотя иногда они бывают чуть-чуть ограничены, не очень хорошо смыслят в украинском языке – ну, они тоже не без недостатков. И я тоже не идеальный, все мы такие.
– В советское время у каждого периода было свое название: тоталитаризм, оттепель, застой, перестройка… Какое название, на Ваш взгляд, получит наше время, нынешнее?
Лесь Подервянский: Жопа!
Микола Вересень: (Смеется…) Вот, видите, он грубый, а я могу сказать “анус”. Интеллигентно! 🙂
Лесь Подервянский: Ага, да. Это типа, а теперь немножко латыни 🙂
Микола Вересень: Надо ж тебя как-то пристыдить, что ты такой грубый и матюкаешься. А я тебя выгодно оттеняю. Анус!
– Где можно купить Ваши картины?
Лесь Подервянский: Можно купить прямо у меня в мастерской. А если не в мастерской, то во время выставки, но это уже в галерее.
– А чем занимается Подеревянский-художник? Что рисуете?
Лесь Подервянский: Что рисуете… Это интересный вопрос…
Микола Вересень: Натюрморты!!! 🙂
Лесь Подервянский: Это когда художник, например, стоит и рисует пейзаж, сзади появляется такой мальчонок и говорит: “Дзядя, а со вы рисуесе?!”. М-да. Ну, что ты тут скажешь? 🙂
Микола Вересень: Да, его от убийства только возраст отделяет. Был бы постарше, художник за такой вопрос бы его уже прибыл 🙂
Лесь Подервянский: Ну, вопрос тупой. Вот, говорю правду. Ну, “что вы рисуете”…
– Читали ли Вы Гарри Поттера? Ваше отношение к книге?
Лесь Подервянский: Честно говоря, пробовал читать Гарри Поттера. Прочитал только одну страницу и с негодованием выбросил книжку в унитаз.
Микола Вересень: Я, кстати, читал своей дочке младшей. И когда она была еще совсем маленькой, то ей где-то раза три-четыре читал Поттера на ночь. Всего прочитал страниц 20-40. Если это интересно… Я не литературный критик, но меня это не увлекло. Читал, потому что дочке, сам для себя не брался бы.
Лесь Подервянский: Мне это показалось страшным занудством. Я знаю что такое детские книги и с удовольствие их читаю. Например, Буратино я могу перечитывать много раз. Гарри Поттер по сравнению с Буратино – и рядом не стоит.
– В чем секрет Вашей молодости? В выглядите намного младше, чем на самом деле являетесь.
Лесь Подервянский: Ну, как в чем? Утром проснулся – стакан водки. И прекрасно! 🙂
Микола Вересень: Сигару еще и все! 🙂
Лесь Подервянский: Эликсир молодости.
– Творчество каких философов Вам импонирует?
Лесь Подервянский: Я бы не назвал это творчеством. Прежде всего – Лао-цзы.
– Правда ли, что Вы когда-то занимались восточными единоборствами? Пригодились ли Вам эти навыки?
Лесь Подервянский: Я никогда не прекращал заниматься восточными единоборствами. Занимаюсь ими всю жизнь, вплоть до этого мгновения, и буду заниматься, сколько живу. А пригодилось ли? Ну, конечно. Это сформировало меня в целом как личность и слегка подправило мой дурковатый мальчишески-юношеский чердак. Наоборот, чем больше занимаешься кунг-фу, тем больше ты понимаешь, что кунг-фу – это все – не только само кунг-фу, а и живопись, и кулинария, и жизнь, и отношения с друзьями, и отношения с женщинами, и творчество, и все-все. То есть, эти правила – они универсальны. И это очень многое дало мне в жизни понять.
– Являетесь ли Вы болельщиком ФК Динамо Киев? Есть ли у Вас билет на воскресный матч с ФК Днепр?
Лесь Подервянский: Начать нужно с того, что я не люблю футбол. Я вообще запретил бы его, поскольку считаю футбол жестокой игрой, которая разжигает ненависть и ксенофобию.
– Господин Лесь, Вы курите марихуану?
Лесь Подервянский: Я не курю, но не потому, что я такой хороший. Просто мои попытки курить марихуану всегда заканчивались как-то неудачно. Последний раз, когда я курил ее, это было в Америке. Мои друзья накупили там у негров с Вашингтон-сквер очень ядреные шишки. Все закурили, вроде так ничего и всем весело, а у меня отнялись ноги. Это было достаточно страшно. Я был парализован ниже пупа, верх двигался, а ноги нет. Я так пересрал, что после этого перестал это делать.
– Увидят ли луганчане когда-нибудь Павлика Морозова?
Лесь Подервянский: Так этот ж тоже вопрос о…
Микола Вересень: Луганчане, вы там найдите олигарха местного.
Лесь Подервянский: Мы с удовольствием приехали бы все в Луганск.
Микола Вересень: Да. Просто постоянно ставят такие вопросы, как будто это бесплатно.
Лесь Подервянский: Пошевелите, луганчане, булками. Найдите хороший для нас зал, свяжитесь с нами и, возможно, еще будет какая-то спонсорская помощь, ведь выпуск каждого спектакля отнюдь не дешевый… И мы с радостью приедем к вам.
– Питання із області хфіласофії. Скажіте, чи правда, шо коли дивишся у дупу, дупа дивиться у тебе?
Лесь Подервянский: Это точно так и есть. Так написал Ницше, это не я придумал.
– Сколько стоит проезд в метро?
Микола Вересень: 2 гривны.
Лесь Подервянский: 2 гривны. Даже Микола это знает. Это (обращаясь к Вересню), наверное, проверка на вшивость.
– Не было ли предложений о переводе Ваших произведений на другие языки?
Лесь Подервянский: А вы знаете, были. И мне даже звонила одна переводчица, которая просила моего разрешения на перевод на немецкий язык. Правда, я не знаю, что у нее вышло, и я уже забыл, что именно она хотела. Мне кажется, что сказку про репку она хотела. Но, результаты мне неизвестны.
Микола Вересень: Я бы сказал, что это невозможно.
Лесь Подервянский: Ну, чего?..
Микола Вересень: Понимаешь, быть ТАКИМ переводчиком – это отдельное искусство.
Лесь Подервянский: Ну, да…
Микола Вересень: Это не просто переводчик.
Лесь Подервянский: Это тяжело, я согласен.
Микола Вересень: Более того, я уверен, что даже в Украине, в регионах, где люди… Вот, скажем условно, в Севастополе – думаю, никто не поймет. Почему в Севастополе – потому что в советские времена Севастополь был единственным городом, где можно было официально не учить украинский язык. Этот суржиковый говор не все понимают – тут ведь нужно в определенной мере знать два языка.
Лесь Подервянский: Да и, тем более, если даже переведут на немецкий, то я-то все равно не знаю этого языка и не смогу сказать – хорошо или нет.
– Какую музыку Вы слушаете и как относитесь к радио Шансон?
Микола Вересень: Он только шансон слушает и Кобзона, и этого, как его…
Лесь Подервянский: Киркорова.
Микола Вересень: Вот, да. Исключительно 🙂
Лесь Подервянский: Я, на самом деле, музыку очень мало слушаю. Честно говоря, люблю итальянскую оперу.
Микола Вересень: Я слушаю в машине Паганини, второй концерт для скрипки с оркестром.
Лесь Подервянский: Ну и конечно всю вот эту бодягу, которую мы слушали: Doors, Pink Floyd и Rolling Stones. От этого уже никуда не денешься.
– Будете ли Вы что-то писать о Януковиче? Считаете ли Вы его смешным?
Микола Вересень: Я ему руку не подам, если он о Януковиче напишет 🙂 Нет, ну писать о Януковиче… – он сам по себе, забавный человек, за ним интересно наблюдать, это отдельное искусство такое. Если бы у меня был такой талант, я бы написал, наверное… Вот, знаете ли, фантасты, например, пишут о том, как будет когда-то, спустя какое-то время. А мне кажется, что все сегодняшние политики – они с прошлого. Это, такая себе, антифантазия. Вот, вдруг, к компьютерам, интернету, самолетам присоединяется в виде начальника человек 1955 года. Это было бы интересно наблюдать, как оно работает.
Лесь Подервянский: А с точки зрения языка, мне более интересен Азаров. Именно потому, что о нем это очень просто будет писать – все настолько лежит на поверхности. Ну, что стебаться с человека? Это даже как-то неприлично.
Микола Вересень: То есть, ты намекаешь, что они инвалиды. Потому что над инвалидами смеяться нельзя 🙂
Лесь Подервянский: Ну, как-то да… Ведь совесть есть же 🙂
– Лаганчане отвечают, что язык понимают, благодарят и спрашивают, сколько нужно денег – будут собирать всем городом.
Лесь Подервянский: Луганчане?! Оу…я глубоко тронут… Мы будем рады спонсорской помощи. Сколько соберете – столько и хорошо, а, если будет лишнее, мы отдадим назад. Вот. Нам много не надо. Там нужно на рекламу, на переезд, на аренду зала и… такое.
Микола Вересень: Мы не можем назвать цифру, поскольку в каждом городе разные цифры.
Лесь Подервянский: Я никогда не был в Луганске…
Микола Вересень: А я был! И даже мой отец – почетный житель Луганска.
Лесь Подервянский: Если бы вы помогли нам найти хорошее помещение, причем, чем больше, тем лучше. Для этого спектакля нужно большое помещение. Это дожжен быть театр, или кинотеатр. И обязательно там должен быть большой экран – от него очень многое зависит, много действий происходит на экране. Вот такие у нас требования. Так что, мы бы с удовольствием съездили.
Микола Вересень: У меня дед там похоронен.
Лесь Подервянский: Тем более, поедем.
– Есть ли будущее у печатной книги, или все за интернетом?
Лесь Подервянский: Интересный вопрос. Я сам об этом думал и думаю, что книга останется. Например, когда изобрели кино и кинематограф, а потом телевизор, то начали говорить, мол, все, живопись умрет – это никому не нужно. А живопись живет и процветает. Думаю, что книга будет по одной простой причине: с книгой можно завалиться на тахту под лампу и, читая, просто кайфовать и уснуть. А с интернетом как-то оно не так уютно. Это разные вещи, которые одно другим не заменяют. Такое мое мнение.
Микола Вересень: Есть интересное наблюдение ученых, к стати. На радио, где я иногда работаю, были умные люди, которые рассказывали, что, оказывается, когда ты читаешь книгу печатную, то какие-то там рецепторы вынуждают тебя лучше запоминать. Посему в школе, университете, лучше иметь бумажную книгу. Голова, глаза – вот это вот все лучше работаю при ее чтении.
– Извините за нескромный вопрос. Когда у Вас был первый секс? Как это было? Понравилось или нет?
Микола Вересень: Отвратительно. До сих пор ненавижу 🙂
Лесь Подервянский: Ничего нескромного…
Микола Вересень: Да это было просто ужасно 🙂
Лесь Подервянский: Достаточно поздно. Меня до восемнадцати лет мало интересовали девушки. Интересовала больше война, драки, деструктивные подвиги и всякая такая херня. Вот. А первый секс был случайным. Мои друзья, когда мы были в Каневе на летней практике нашего института, сказали, что они меня не пустят назад ночевать, пока я не потеряю девственность. И приставили ко мне проверяющего. Я, значит, пошел на танцы терять девственность. И как только я начал думать о том, какие они падлюки… И пошел дождь… И нас с моей девушкой занесло песком… И думал, когда это все, б..ть, закончится, хочется к друзьям бухать… Вот так, вот так оно и было. Я вошел, так сказать, во вкус медленно.
– То есть, первый раз не понравился?
Лесь Подервянский: Ну, не очень. Как-то это было занудно.
– Лесь, а не предлагали ли Вам сниматься в рекламе, или кино, или, возможно, озвучивать что-то?
Лесь Подервянский: У меня был небольшой опыт съемок в кино. Я сыграл роль гауптштурмфюрераСС. Мы расстреливали учителей средней школы. Я помню, что в школе этой был праздник, никогда не видел столько счастливых детских лиц. Тут дети, а тут этот взвод эсэсовцев…
Микола Вересень: Форма, к стати, ему очень к лицу – такой эсэсовец, просто, как родной 🙂
Лесь Подервянский: Так что такой опыт у меня есть. Но падло режиссер сказал, что этот эпизод вышел лучше, чем весть фильм, и просто вырезал все это с мясом из кино. Осталась только памятные фотографии.
– Микола, почему Вы ушли с 5 канала?
Микола Вересень: Ой, слушайте, это так давно было, я уже и забыл. Почему ушел – просто потому, что я люблю менять работу. Я до того ушел с 1+1, а до того оттуда, что теперь называется СТБ.
Лесь Подервянский: Да ты – Колобок!
Микола Вересень: Да, и от бабушки, и от дедушки… Ну, короче, так вот получилось. Может, вернусь когда-то, хотя теперь уже не знаю. Посмотрим.
– Являясь Вашим ярым поклонником, тоже пытался написать пьесу, но, выбросив все нецензурные слова, остались только предлоги “в” и “на”. Что я делаю неправильно?
Микола Вересень: Все 🙂
Лесь Подервянский: Сейчас я расскажу. На самом деле писать пьесы не так уж сложно. Нужно помнить два правила. Первое. Должны быть точно подобраны персонажи. Это как в футбольной команде: если игроки плохие, футбол получается плохой, а если они хорошие, то и тренера не надо – они грают сами. И вот, если вы правильно подберете персонажей, вы просто будете успевать за ними записывать – они уже сами будут, без вас. Это первое правило. А второе: подобрав персонажей, нужно поставить их в какую-то ситуацию, лучше всего абсурдную. Вот вам всего два правила, я других не знаю… Ну, и третье, универсальное – это, конечно, честно писать. Не нужно ничего придумывать.
Микола Вересень: Вообще-то, если ты мне позволишь добавить, я бы еще отметил такую малоизученную субстанцию как талант 🙂 Если у человека есть талант – это очень помогает вообще.
Лесь Подервянский: Но, ты ж не знаешь никогда, есть он у тебя, или нет.
Микола Вересень: Точно. Вот. Поэтому, это не механистическая работа по типу “каждый может”. Что-то может Подя (Подервянский), что-то могу я. Чего-то я не могу, что он может. Что-то он может, чего не могу я. Нужно иметь талант к одному или другому. У кого-то есть талант писать, а не имеешь – не получится.
Лесь Подервянский: И еще, ну, это знает, любой человек, который пишет, – писать нужно о том, что знаешь. Возможно только одно отступление – если ты писатель фэнтази. Если ты – Толкиен, ты пишешь необязательно о том, что пережил сам. Все остальное нужно знать. Если ты пишем про сбор урожая в колхозе, ты должен знать, как убирают урожай в колхозе. Если ты пишешь про тюрьму, ты должен там сидеть какое-то время. Ну, и так далее.
– Вы сочиняете ваше творчество на трезвую голову, или не всегда?
Лесь Подервянский: Я на пьяную вообще ничего не делаю. Когда-то пробовал, прочитав, что Модильяни писал, выпив бутылку вина. Я попробовал, у меня ничего не получилось, и я на это плюнул.
Микола Вересень: Модильяни плохо кончил, между прочим 🙂
Лесь Подервянский: Но, работу…
Микола Вересень: Но, работу он делал хорошую.
Лесь Подервянский: Да. У него получалось. У меня нет.
– Лесь, как бы Вы описали современную Украину в своих произведениях?
Микола Вересень: Он же уже сказал. Одним словом…
Лесь Подервянский: Так, а я и описываю современную Украину в своих произведениях. Что изменилось, я не вижу. А если бы что-то изменилось, эти произведения не были бы актуальными, их бы никто не читал.
– Не собираетесь ли Вы начать петь?
Микола Вересень: (полушепотом) Собирается.
Лесь Подервянский: Да я уже пробовал.
Микола Вересень: Он тренируется. Сольфеджио 🙂
Лесь Подервянский: Было это на концерте ВВ, у Скрипки, во Дворце спорта. Я внезапно с удивлением узнал, что скрипка ждет, когда же я запою. Он взял меня достаточно подло на “слабо”, я уже не мог съехать и запел. Но, перед этим я честно предупредил, что сейчас буду делать то, что в жизни делаю хуже всего. Ну, и сделал. Зачем, правда, я не знаю. Вышло уже как вышло… Нет, в будущем я не буду. Я лучше буду танцевать – у меня это лучше выходит.
– Ось Вам три рубля, давайте же мудрость!
Лесь Подервянский: Дело в том, что это уже вопрос к пророку. А я себя пророком не считаю. Чего ж я буду пророчествовать. Я никакая не Кассандра… А напоследок скажу так. Мы живем в веселое время, а плохих или добрых времен не бывает – все просто зависит от нашего отношения. Мы живем так, как мы живем, и я считаю, что нет никакой цели в нашей жизни. Нет смысла жизни. Мы живем просто потому, что мы живем. Вот и все.
Джерело: http://korrespondent.net/showbiz/1331353-podervyanskij-nashe-vremya-ya-nazval-by-zhopoj
